Среди отъезжающих были Александр Михайлович и младшая дочь Марии Федоровны со своим вторым мужем, Николаем Куликовским. Жена Александра Михайловича Ксения (любимая сестра Николая II) и их шестеро сыновей приехали в Крым позже. Феликс Юсупов, женатый на дочери Александра Михайловича Ирине, находился в ссылке в своем имении под Курском - довольно мягкое наказание за убийство Распутина. Весной 1917 года супруги Юсуповы также приехали в Крым, где жили в юсуповском имении Кореиз.
На долю Романовых, находившихся в Крыму до весны 1918 года, выпали удивительные приключения. Вдовствующая царица, ее зятья, дочери и внуки содержались в плену в усадьбе Александра Михайловича Ай-Тодор. Поскольку имение располагалось у моря и при нем был обширный парк, положение было не особенно тяжелым. Опасения внушала лишь охрана, составленная из радикально настроенных матросов. Вплоть до захвата власти большевиками шли беспрерывные разногласия между этими революционными матросами из местных Советов и либеральным представителем Временного правительства: он не пользовался большим авторитетом среди радикалов-моряков.
Как-то ночью группа солдат из севастопольского Совета проникла в Ай-Тодор и произвела обыск. В спальне Марии Федоровны они вытащили все ящики, выбросив на пол одежду, разломали стены и пол, сдернули с кровати постельные принадлежности, в то время как разъяренная старушка поливала их бранью на чем свет стоял. Это напоминало многочисленные обыски до 1917 года, когда царские жандармы искали революционную пропаганду или бомбы, а также многочисленные обыски после 1917 года, когда НКВД (или МВД, или ЧК, или КГБ) искали Бог знает что. Но во время этого обыска матери последнего русского царя и вдове предпоследнего русского царя пришлось пережить то же унижение, что сотням тысяч русских до и после нее. Она пребывала в такой ярости, что один матрос предложил забрать проклятую бабу в контору ЧК в Севастополе. До этого, правда, не дошло, но, не найдя припрятанных пулеметов, матросы изъяли Библию Марии Федоровны, которую она в 1860-е годы привезла с собой в Россию из Дании. После отречения Николая она посвятила большую часть времени чтению этой Библии и теперь напрасно умоляла ее вернуть.
Зато матросы даже не взглянули на стоявшую на столе шкатулку с драгоценностями, которые дочь Ольга позже спрятала в полых камнях на пляже, мудро рассудив, что второй раз им так не повезет. Мария Федоровна сохранила драгоценности до самой смерти, после чего они послужили причиной серьезных разногласий между ее дочерьми.
К тому времени в Крым прибыли также великокняжеские братья, главнокомандующий Николай Николаевич и Петр Николаевич с семьями. Как-то осенью представитель Временного правительства не явился, как обычно, с утра, и только к полудню в Ай-Тодор приехал на машине великан-матрос. Звали его Задорожный, в свое время он проходил службу в авиационной школе Александра Михайловича в Севастополе. Он сообщил, что новое Советское правительство поручило ему командование над пленниками и что всех Романовых ведено перевести в имение Петра Николаевича Дульбер, которое легче защищать.
-Почему? - недоумевали все. - От кого защищать?
Оказалось, что ялтинский Совет постановил расстрелять Романовых немедленно, между тем как севастопольский Совет, к которому относился Задорожный, не хотел казнить Романовых, по крайней мере, без приказа лично от товарища Ленина. Следующие пять месяцев показали, что Задорожный был прав - а Петр Николаевич не напрасно построил свое имение в виде неприступной крепости, над чем в свое время потешалось все семейство. Петр Николаевич увлекался архитектурой. На вопрос, собирается ли он в своем замке в Крыму играть в пиратов или в Синюю Бороду, он только отвечал, что неизвестно, как сложится жизнь. Действительно, благодаря его предвидению севастопольскому Совету удалось защитить своих высокородных пленников от кровожадных товарищей из ялтинского Совета. Раз за разом к имению подъезжали набитые людьми и пулеметами грузовики из Ялты, чтобы поговорить с Задорожным. Товарищи из Ялты требовали выдать им врагов народа Романовых, но товарищ Задорожный отказывался, поддерживаемый стратегически расположенными пулеметами. Под конец он даже обратился к великому князю и адмиралу Александру Михайловичу за помощью по тактике обороны. Жену Александра Михайловича Ксению искренне забавляло сотрудничество супруга с севастопольским Советом, и она говорила, что в один прекрасный день Задорожный попросит великого князя зарядить ружья для взвода, приводящего в исполнение смертный приговор.
Впрочем, неизвестно, действительно ли Александр Михайлович выполнял роль военного советника. По свидетельству других пленников Ай-Тодора и Дульбера, он пребывал в глубочайшей депрессии и стратегические переговоры с большевиками вели другие великие князья. В апреле 1918 года Задорожный начал терять терпение. Конфликт с ялтинским Советом зашел так далеко, что матрос с минуты на минуту ждал прямого нападения. Как-то ночью исполнилось предсказание Ксении: Задорожный попросил Александра Михайловича приготовиться и не ложиться спать - в случае чего им предстояло помогать заряжать оружие.
- Не знаю, доживу ли я до утра, - признался Задорожный.
В шесть часов утра Задорожному позвонили по телефону, и он в совершенно растерянном состоянии подошел к Александру Михайловичу. Обратившись к пленному, он назвал его "ваше императорское высочество". Пленник, естественно, удивился. В апреле 1917 года его титул сменился с императорского высочества на бывшего великого князя Александра, в мае он стал "адмиралом Романовым", а в июне 1917 года "гражданином Романовым". Теперь он вдруг снова сделался его императорским высочеством великим князем Александром Михайловичем. Более того, Задорожный просил у великого князя защиты.
К этому времени Ялту захватили немецкие войска, и телефонный звонок исходил от них. Задорожного угрожали повесить, если хоть волосок упадет с головы его пленников за тот час, который требовался, чтобы приехать в Дульбер. Один из генералов уже находился в пути. Появившись в семь часов утра в имении, немецкий генерал, к своему изумлению, услышал, что великий князь просит оставить Задорожного и его матросов в качестве охраны в Ай-Тодоре я Дульбере. Только заручившись письменным заверением, генерал согласился на эту "сумасбродную идею", продолжая, бормотать себе под нос про "этих фантастических русских".
