От автора

Одна ты Россия, одна ты такая!
Из государственного гимна РФ

С конца 80-х гг. политики, журналисты и писатели все чаще стали говорить о перестройке как "последнем шансе" для нашей страны вернуться в общечеловеческую цивилизацию и с этой целью - о необходимости заменить классово разделяющие и питающие вражду и агрессивность идеологические принципы на объединяющие общечеловеческие ценности, способные побудить людей к совместному решению глобальных проблем.

Наша сегодняшняя жизнь ставит перед нами все новые вопросы. Прежде всего мы хотим понять, развивалась ли российская история на основе всеобщих закономерностей, характерных для любого человеческого общества. Одни отвечают на него утвердительно, но в то же время ставят новые вопросы: почему и как оказалось возможным отступление России от общих путей движения мировой цивилизации, что послужило тому причиной - эксперимент по строительству социализма в одной стране, заведший ее в тупик неразрешимых экономических, социальных, политических, идеологических, национальных и экологических проблем, или существуют и иные причины?

Другие, исходя из опыта последних семидесяти лет, считают возможным предположить, что российская цивилизация с момента своего возникновения несла в себе какие-то совершенно самобытные начала, которые и заставили ее в XX в. бросить решающий вызов мировой цивилизации. И все-таки, Россия - Запад или Восток?

Мы можем рассматривать общий смысл мировой истории как параллельное становление двух типов цивилизаций. Первый (западный) возник в бассейне Средиземноморья и, пройдя ряд стадий, привел в XIX-XX вв. к возникновению так называемых современных обществ в Западной Европе и Северной Америке. Второй (восточный) отличался значительно большей стабильностью, порождая общества, основной ценностью которых считалось следование издавна установившимся традициям. Поэтому в современном обществознании их принято называть традиционными. К какому типу следует отнести российскую цивилизацию? Или, быть может, она представляет собой особый - третий - тип? Среди западных историков и социологов наиболее распространен взгляд на Россию, согласно которому она признаваласьв качестве одного из вариантов традиционного общества.

На мой взгляд, здесь будет уместно поместить мнение американского ученого Д. Тредгола: для восточного общества свойственны политический монизм, т. е сосредоточение власти в одном центре; социальный монизм, означающий, что права и собственность разных общественных групп определяются центральной властью; слабо выраженный принцип собственности, которая всегда условна и не гарантирована властью; произвол, суть которого состоит в том, что властвует человек, а не закон; отсутствие понимания личности как абсолютной ценности. Именно такая модель общества, считает Тредголд, возникла и укрепилась в процессе становления Московского государства с 1450 по 1700 г. С реформ Петра I Россия начала поворот в сторону западной модели общественного развития.

Эпоха Петра I, этого "работника на троне", неукротимая творческая энергия которого вдохновляла многих русских поэтов от А. С. Пушкина до М. Цветаевой,- действительно одна из самых ярких эпох отечественной истории. Традиции, особенности и привычки старой Руси менялись на глазах одного поколения.

Многие историки справедливо предостерегают от переоценки революционных преобразований Петра I, указывая на то, что все-таки главное его преобразование свелось к внешним изменениям: в частности, он сбрил бороды, ввел европейские костюмы, переменил русские названия государственных служб на немецкие и т. п.

Старина, с которой так жестоко расправился Петр, нашла себе покровителя в лице наследника - сына императора царевича Алексея, и Петр I жестоко расправился с ним, обвинив в заговоре и подвергнув пыткам, от которых в 1718 г. царевич умер. Трудно отделаться от мысли, что от этого случая потянулась кровавая цепь цареубийств (Петр III в 1762 г., Павел I в 1801 г., Александр II в 1881 г.), последним звеном которой оказался расстрел в 1918 г. царской семьи, включая несовершеннолетнего наследника цесаревича Алексея. Это совпадение имен убиенных - простая случайность, но в истории случайности нередко скрывают глубинные закономерности. И в данном случае, вспомнив русскую революцию, положившую конец империи и династии Романовых, мы должны с точки зрения этого трагического финала взглянуть на эпоху преобразований Петра I.

Была ли русская революция на рубеже XVII-XVIII вв чем-то абсолютно уникальным? Исторический анализ показывает, что по своим формальным признакам она схожа с английской революцией середины XVII в. и французской конца XVIII в. Да и содержательно она оказывается тождественной с ними, поскольку все эти революции были антимонархическими. Но разве государственный строй, сложившийся после падения царизма можно назвать демократией? Кровавый сталинский террор, гражданская война между "белыми" и "красными", коллективизация, репрессии, "железный занавес" - по сравнению с этим уже царский режим кажется демократией, не говоря уже о том, что ни у Николая II, ни у его предшественников даже в мыслях не было вести политику против своего же народа. Кроме того, западноевропейские революции явились логическим следствием Ренессанса и Реформации, воплощением в политической практике антифеодальной идеологии, мы же отменили крепостное право позже всех в Европе.

И только к 1917 г. ей удалось вплотную подойти к рубежу, разделившему западную и восточную модели. Революция смела со своего пути все, пускай даже и не самые большие, достижения России в царский период, а ведь мы прекрасно понимаем, что Российская империя медленно, но верно приближалась к демократической модели государства. Революция разрушила все, что сблизило Россию с Европой, и вновь отбросила ее к восточной модели. За 70 с лишним лет советской власти Россия сильно отстала от развитых государств Мира. Встает вопрос: может быть, если бы монархия победила революцию, сегодня бы мы жили в постиндустриальном обществе с всеми западными чертами, а Россия была бы развита ни чуть не меньше, чем, например, США? Логически верно предположить, что как ни парадоксально, при монархии наше Отечество пришло бы к идеям демократии гораздо быстрее, ведь не секрет, что уже Михаил Александрович, формально последний русский царь, намеревался стать конституционным монархом…революция….революция…революция.

Нет, Романовы едва ли вернутся на российский престол. Правда, в новейшей европейской истории есть поразительный пример монархической реставрации одновременно с эффективной демократизацией, которой так не хватает Советскому Союзу: Испания в эпоху короля Хуана-Карлоса.

Но как ни было поразительно развитие Испании и как бы ни была велика заслуга Хуана-Карлоса, проводить параллели здесь бессмысленно. Диктатор Франко сам демонстративно подготавливал реставрацию монархии. Но даже отвлекаясь от монархических элементов а испанской диктатуре Франко, в то время как советскую диктатуру можно словами Николая Романовича назвать самодержавной; даже отвлекаясь от того, что испанская диктатура продержалась вдвое короче существования Советской власти на сегодняшний день, нужно отметить, что в Испании мы имеем один фактор, который, к сожалению, начисто отсутствует в истории СССР.

Во время диктатуры Франко Испания постоянно поддерживала контакты с остальной Западной Европой, страна не была отрезана от окружающего мира. Подпольные испанские политики наладили связь с политиками западноевропейских демократий" и, когда Франко умер, почва была готова для демократизации.

В то время как испанские границы были открыты, между Восточной и Западной Европой опустился железный занавес, и Советский Союз был прочно изолирован от всего мира. У советских руководителей редко есть хотя бы теоретическое представление о подлинной демократии, у них нет никакого практического опыта демократической работы. И это не просто препятствие для быстрой и истинной демократизации; это также принесло стране огромные экономические потери. Таким образом, пример России-Советского Союза наглядно подтверждает известное мнение, что в любой революции есть лишь одно положительное зерно: она уничтожает старое зло; зато продолжение революции, как правило, лишь развивает самое дурное из прежнего зла. Ибо конвульсии сами по себе не могут вылечить больной организм. Выздоровление - долгий процесс; ирония в том, что царская Россия при всех своих недостатках начинала вставать на путь выздоровления, когда невзгоды первой мировой войны в сочетании с бездарным руководством царя и царицы привели к Февральской революции 1917 года.

Почему же самодержавие вообще существовало так долго? Как могли продержаться наследственные монархии, несмотря на явный риск, что рожденный управлять страной может не годиться на эту должность?

Когда общество достигает определенного уровня развития, неизбежно возникает вопрос о передаче власти от одного правителя к другому. Наследственная монархия сохранялась не потому, что короли были сильны и силой передавали корону сыновьям, а потому, что у страны еще не появилось развитых общественных институтов, при которых власть могла переходить из рук в руки иным способом. Недостатки наследственной монархии - в частности, возможная опасность, что наследник окажется некомпетентным властителем - были, очевидно, меньше, чем преимущества передачи власти без кровопролития. История России Смутного времени дает нам прекрасную иллюстрацию данного тезиса.

Но по мере усложнения общества и разрастания административного аппарата наследственная монархия уже не может функционировать в своей первоначальной самодержавной форме. Судя по всему, Александр II это понимал, хотя и был убежденным самодержцем. Даже Николай I уже об этом догадывался. Напротив, сомнительно, чтобы это осознавал Александр III. Николай II вообще не заглядывал так далеко вперед. А если у него и возникали подобные мысли, то супруга быстренько их из него вытрясала.

В династии, которая разрослась в девятнадцатом веке вокруг самодержавия, медленно и очень поздно распространялось сознание неизбежности общественного развития. Поначалу Николай II был окружен старшими великими князьями, которые воздействовали на него в реакционном направлении. После их ухода вокруг него собрались молодые великие князья, которые, наоборот, пытались склонить его к конституционной монархии. Если бы им это удалось, возможно, династия Романовых оставалась бы у власти и по сей день. Пожалуй, для них самих это было только к лучшему. И как бы ни развивалась сохранившаяся монархия, она никогда бы не привела к ужасам сталинского времени или к полному экономическому развалу во время Сталина и его преемников. Может быть, это звучит богохульством в ушах прогрессивного жителя Запада, но в разговоре с глазу на глаз большинство советской интеллигенции, хотя бы немного заинтересованной историей, согласится с обоими утверждениями.

На фоне сказанного и рассматриваются в этой книге члены очерняемого столько десятилетий дома Романовых. Правда, историю пишут победители, но, когда побежденных рисуют лишь черной краской, трудно узнать, какими они были до победы. До сих пор представлялось, будто среди Романовых были только подобные Николаю Константиновичу, Сергею и Алексею Александровичам. Но среди них были и Ольга Александровна, Константин Константинович, Мария Павловна-младшая и Николай Михайлович и другие: люди с достоинствами и недостатками, испорченные нездоровым образом жизни и все же часто достойные нашего уважения и всегда достойные справедливого суда потомков.