Официальное советское отношение к бывшим правителям страны долгое время было однозначным и категорически осуждающим, причем в как можно более грубых тонах. Это отношение прекрасно выражено а книге Марка Касвинова "Двадцать три ступени вниз, опубликованной в журнале "Звезда" за 1972-1973 годы, а затем, уже после смерти Касвинова, в 1982 году выпущенной отдельным изданием, для советских условий сравнительно малым тиражом в 75 тысяч. В этой солидной - 565 страниц - книге повествуется о двадцати трех годах правления Николая II. Читать ее тоскливо даже тому, кто считает монархию не лучшим государственным строем, а Николая II неудачным правителем. В изображении Касвинова нет предела низости, подлости и злобе Николая II и его рода. Все, мол, были сплошь дегенератами, алкоголиками и тупыми до умопомрачения, если не безгранично хитрыми и лицемерными. И все же книга представляет собой огромную ценность, не только как пример блюдолизного писательства брежневской эпохи, но прежде всего благодаря своей внушительной библиографии. Касвинов получал доступ к самым закрытым полкам советских архивов, в результате мы имеем список многих неизвестных или забытых источников. Если кто-то сомневается в том, что в СССР все годы существования государства тщательно собирали русскоязычные издания, опубликованные на Западе, то библиография Касвинова может служить доказательством. Едва ли подобную библиографию удалось бы составить западному исследователю.

Книга Марка Касвинова была первой за многие десятилетия советской работой о Романовых и своеобразным советским ответом на основательный и уже ставший классическим труд Роберта К. Мэсси "Николай и Александра", вышедший в 1968 году и быстро получивший известность в СССР. Мэсси, сын которого также страдает гемофилией, с симпатией пишет о несчастных родителях смертельно больного мальчика и тем самым заставляет читателя лучше понять многие повороты судьбы царской четы. Но, несмотря на сочувствие Мэсси к государю и его супруге, он не скрывает, какой катастрофой эта чета обернулась для России. Большой ажиотаж в СССР вызвал художественный фильм "Агония". В нем великие князья также изображаются на традиционный лад, как дегенераты, едва ли жизнеспособные существа.

После прихода к власти Горбачева и начала новой "десталинизации" в печати стали появляться новые и новые чудовищные подробности кровавого сталинского террора; суть второй десталинизации можно выразить словами: "Все было на самом деле гораздо хуже, чем мы думали". В течение 1988 года в советской прессе появились разные сведения о цифрах непосредственных жертв Сталина. Рой Медведев в "Московских новостях" довольно осторожно приводит цифру 27 миллионов человеческих жизней; демографическая статистика останавливается на более 40 миллионах. В это число не входят жертвы второй мировой войны, которые, по сегодняшним данным, составляют около 40-50 миллионов; сегодня в СССР подчеркивается, что Сталин лично несет ответственность за большую часть этих жертв. На фоне этих невероятных страданий, жестокости и бесчеловечности, в совокупности с бездарной экономикой, прегрешения Николая II бледнеют. В качестве примера можно привести высказывание бывшего члена Политбюро Александра Яковлева во время поездки в Эстонию, когда он на вопрос, мог бы Николай II со своими законами поступать, как Сталин, кратко и твердо ответил: "Разумеется, нет".

Сопоставим десятки миллионов, как правило, невинных жертв сталинской эпохи с цифрами царского времени. Революция 1904-1905 годов была, по сути, гражданской войной, за которой в течение еще нескольких лет следовали беспорядки. Мятежники убивали полицейских и помещиков, сжигали дома и усадьбы; в результате с 1906 по 1912 год было казнено 11 000 человек. Число жертв первых шести лет Советской власти, включая гражданскую войну, составляет от 200 000 (сознательно заниженные советские источники) до нескольких миллионов. В мирное время, с 1826 по 1906 год, при царизме было казнено 894 человека. В период 1866-1900 было казнено 94 политических преступника - смертная казнь в царской России была отменена за все виды преступлений, кроме государственных.

Число казненных после революции 1905-1907 годов объясняет, почему прогрессивные круги на Западе стали, если это возможно, еще более враждебно настроенными против царского режима; можно только спросить себя, почему тридцать лет спустя эти же прогрессивные круги все забыли и делали вид, что не замечают, как сменившая царизм власть в мирное время, без мятежей или пожаров, хладнокровно убивает миллионы ни в чем не виноватых людей; или почему левые прогрессивные круги на Западе упрямо закрывали глаза на реакционность и преступность сталинского режима и ставили этот режим (кровавый террор, описать который просто невозможно) в пример буржуазным и социал-демократическим режимам в Англии, Франции, Скандинавии и других странах, которые по сравнению с СССР кажутся земным раем. Эта власть была лишь наследием царского времени.

Несколько лет назад в "Литературной газете" появился первый признак изменения в официальном отношении к Романовым, в рецензии на балет, посвященный восстанию на легендарном броненосце "Потемкин". В этой связи большой интерес представляет статья в "Советской культуре" за 1988 год доктора исторических наук Генриха Иоффе о гибели царской семьи в Екатеринбурге. Статья, занимающая целую страницу, подробно объясняет исторические условия вокруг убийства царской семьи. Это событие называется "трагической развязкой". В статье также сообщается, что Свердлов осудил партийных товарищей с Урала за их решение казнить царскую семью без суда и следствия. Иоффе даже подчеркивает, что среди ответственных за казнь было немало анархистов, эсеров (то есть двух некоммунистических группировок) и "ультрареволюционно настроенных левых коммунистов". В то же время самоуправство уральского Совета освободило Москву от неприятной заботы: что делать с арестованной царской семьей. Ссылаясь на "анархистов и ультрареволюционно настроенных левых коммунистов", советский историк фактически говорит, что убийство пяти невинных детей непростительно, так же как во время гражданской войны по обе стороны фронта совершалось множество непростительных поступков. Вскоре Иоффе опубликовал книгу "Великий Октябрь и эпилог царизма" (Москва, 1987), где трактует события в том же духе.

Во время горбачевской гласности непримиримое советское отношение к Николаю II и обязательные жесткие слова в адрес династии Романовых начали сменяться более уравновешенным изучением этого периода русской истории. Осенью 1989 года "Литературная газета" поместила статью известного советского священника о великой княгине Елизавете Федоровне, убитой в Алапаевске сестре последней царицы. Ее самоотверженная благотворительность приводится в статье в пример советским гражданам. В 1989 году в СССР начала признавать существование нужды и нищеты, и "милосердие" и "сострадание" стали новыми лозунгами. В 1989 году журнал "Огонек" также опубликовал неофициальные фотографии Николая П и его семьи, не говоря уже о том, что "Литературная газета" от 25 ноября поместила его знаменитый портрет кисти Серова, правда, с оговоркой, что портрет приукрашивает царя. Но анонимный рецензент подчеркнул, что самое важное в портрете, что в отличие от официальной советской портретной живописи картина Серова, долгое время скрытая от зрителей, представляет собой "настоящее произведение искусства".

Отношение с советской стороны к пережившим революцию Романовым также претерпело изменение по сравнению со стереотипными обвинениями поколения времен революции Советская тайная полиция - ЧК, НКВД, КГБ и так далее - никогда не чуралась покушений за границей на русских политиков в эмиграции или на перебежчиков. Но никто не слыхал о покушениях на выживших членов дома Романовых или их похищениях. Поскольку они не представляют политической угрозы против советской системы, их не травят - кроме разве что редких нападок на претендента Владимира Кирилловича. Мы также знаем, что Романовым не чинилось препятствий для посещения Советского Союза. С начала шестидесятых годов многие члены династии приезжали в СССР туристами, в том числе историк Никита Никитич. Отношение к ним советских граждан, с которыми они встречались, сводилось к доброжелательному любопытству.

В январе 1990 года читатели "Огонька" не поверили своим глазам. Там можно было прочесть интервью с великим князем Владимиром Кирилловичем длиной в полторы страницы. Он с достоинством рассказывает о своем жизненном пути, высказывает соображения по поводу "вопроса о русском престолонаследии"; журналист задает вежливые вопросы, тон статьи спокойный, в ней много информации. Затем газета "Неделя" поместила большое интервью с князем Николаем Романовичем. А убийство царской семьи в течение 1989 и 1990 годов в советской печати постепенно стало принято описывать так, как было на самом деле: чудовищное насилие жестокой эпохи.